|
Проблема денег в эпоху диктатуры пролетариата
Е. С. ВАРГА. "Проблемы экономической политики при пролетарской диктатуре", 1920 г.
При капиталистическом строе деньги выполняют различные функции. Они являются всеобщим эквивалентом, идеальной счетной единицей, масштабом цен.
Они служат средством обращения и платежным средством на внутреннем рынке и мировыми деньгами на мировом рынке. Они накапливаются в качестве сокровища как потенциальная покупательная сила. Все эти функции выполняются деньгами при капитализме независимо от того, обращаются ли они в форме металлических денег или бумажных знаков, при условии, что общая номинальная стоимость выпущенных в обращение бумажных денег не превышает «общественно необходимой стоимости обращения», т. е. что бумажных денег выпущено в оборот не больше, чем необходимо для товарного обращения.
Военное хозяйство всех стран характеризуется тем, что общий запас благ сокращается, что потребляется больше, чем производится, т. е. реальная, выраженная в общественном рабочем времени общая стоимость находящихся в обращении товаров становится все меньше и меньше. Но соответственно с этим вовсе не уменьшается число находящихся в обращении денежных знаков. Наоборот, оно непрерывно растет.
Главным потребителем периода военного хозяйства является государство. Реальные блага покупаются государством у отдельных частных владельцев за наличный расчет. Эти расходы государство покрывает за счет дополнительной эмиссии, увеличивая текущий долг таким образом или путем военных займов. Если государство прибегает к новым эмиссиям, то потребленный запас реальных благ просто заменяется бумажными знаками. Эти бумажные знаки только по внешнему виду являются банкнотами. По своей народнохозяйственной сущности это — бумажные деньги, не покрытые золотом государственные билеты, ибо они выпускаются в оборот не путем банковских кредитных операций для удовлетворения потребностей обращения, а лишь для покрытия военных издержек государства.
Эти бумажные деньги не могут вновь превращаться в товары, ибо реальное потребление благ далеко превосходит производство. Но так как такое состояние не совместимо с условиями капиталистического хозяйства, то цены на все товары должны повышаться в такой степени, чтобы каждый смог превратить в реальные блага свой выраженный в деньгах номинальный доход. Поэтому по мере увеличения массы выпущенных в обращение излишних бумажных знаков цены подымаются все выше. На одну и ту же денежную единицу покупают теперь гораздо меньшее количество «застывшего рабочего времени», чем прежде.
Часть бумажных денег накапливается как сокровище в банках, миллиарды их откладываются в крестьянских кубышках. Вследствие невозможности купить на рынке элементы производительного капитала в их натуральной форме эти денежные суммы нельзя превратить в производительный капитал. Но остается еще возможность превратить их в фиктивный капитал. Лишь незначительная часть этих денег может принять форму простого ссудного капитала, так как все банки и подобные им учреждения до того перегружены вкладами, что, например, в Венгрии в последний год войны провинциальные банки совсем не принимали процентных вкладов.
Остается единственный выход: вложить деньги в военные займы, эту типичнейшую форму фиктивного капитала. Все снова и снова государство берет у имущих классов накопленную массу бумажных денег и превращает ее в дающие проценты военные займы, в расписки на ту часть трудового дохода будущих поколений, которую государство будет взимать путем налогового обложения народа. Вследствие системы военных займов номинальный доход населения страны повышается, что ведет к дальнейшему обесценению денег. Ибо, разумеется, не масса выпущенных в обращение бумажных билетов сама по себе приводит к обесценению денег, как это утверждает количественная теория в ее наиболее грубой форме, а перевес выраженного в деньгах дохода над реальным производством.
Обесценение денег во время войны приняло в странах Центральной Европы такую острую форму, что под вопрос была поставлена сама роль денег как орудия обращения: место купли-продажи занял примитивный натуральный обмен. В таком состоянии находилось денежное обращение Венгрии, когда власть перешла в руки пролетариата.
Вполне развитое коммунистическое хозяйство не знает проблемы денег, так как здесь вовсе и не существует денег в капиталистическом смысле. Коммунистическое хозяйство — это такое хозяйство, в котором хотя и могут обращаться похожие на деньги знаки, но такие деньги не служат выражением происходящих за спиной производителей неосознанных общественных процессов. Не количество обращающихся на рынке денег дает производителю ответ на вопрос: удовлетворяют ли произведенные им товары общественной потребности или нет, является ли содержащееся в его товаре рабочее время общественно необходимым рабочим временем или нет? Вместе с анархическим производством на неизвестный рынок исчезает также и мистическое понятие «товарного рынка», ликвидируется фетишистский характер товара. Вместе с этим отпадает и проблема денег.
Но тем труднее представляется эта проблема в начале пролетарской диктатуры. Проблема состоит в следующем: роль денег должна быть изменена таким образом, чтобы одни функции их сохранить, а другие — уничтожить. В этот начальный период пролетарское государство не может отказаться от денег как масштаба цен и средства обращения, не может до тех пор, пока не осуществлено натуральное распределение благ и пока рядом с общественным хозяйством продолжают существовать еще многие остатки частнохозяйственной системы. Попытки немедленно уничтожить деньги повели бы к хозяйственному хаосу.
Точно так же пролетарское государственное хозяйство не может отказаться от денег для формального покрытия дефицита. Пролетарское государственное хозяйство вначале неизбежно функционирует с большим дефицитом, так же как и капиталистические государства после войны. Последние могут покрывать часть своего дефицита путем заключения новых займов. Пролетарское государство аннулирует старые государственные долги и, разумеется, не может заключать новые займы, создавать новые источники нетрудового дохода. Таким образом, для покрытия дефицита не остается никакого другого средства, кроме выпуска новых бумажных денег.
Следующие функции денег должны быть уничтожены:
- функция денег как капитала, как средства присвоения прибавочной стоимости, в форме ли ссудного капитала или торгового капитала или путем превращения в промышленный капитал, так как такая функция денег противоречила бы самой сущности пролетарского хозяйства;
- функция денег как сокровища, как унаследованной от времен капитализма накопленной потенциальный покупательной силы, так как сохранение этой функции дало бы возможность владельцам денег жить без труда и до израсходования своего денежного богатства потреблять продукты, не давая взамен ничего реального.
Функция денег как мировых денег с установлением пролетарской диктатуры ограничивается только металлическими деньгами — золотом и серебром, ибо капиталистические государства не принимают бумажных денег пролетарского государства: у них нет гарантии, что они смогут купить на эти деньги товары или превратить их в капитал.
Исходя из изложенных выше принципиальных соображений, рассмотрим денежное хозяйство Венгерской Советской Республики. Первый шаг к урегулированию денежного хозяйства заключался в том, чтобы подчинить государственному контролю все финансовые учреждения, эти основные центры капиталистической хозяйственной системы. В силу этого все прежние директора были лишены права распоряжения в этих учреждениях. На их места были назначены управляющие из числа социалистически настроенных банковских служащих с теми же полномочиями, как и производственные комиссары на заводах. Благодаря этой мере Советское правительство сразу же получило в свое полное распоряжение весь финансовый и банковский аппарат. От формальной экспроприации и национализации воздержались, считаясь с существованием значительных иностранных финансовых институтов и с тем, что в номинально венгерских предприятиях принимал широкое участие иностранный капитал. Переход всех денежных учреждений в ведение государства совершился без малейшего сопротивления. Поэтому можно было сейчас же приступить к преобразованию функции денег.
В начале диктатуры прежде всего приходилось заботиться о том, чтобы не произошло катастрофы из-за недостатка средств обращения, чтобы из-за недостатка денежных знаков не остановилось бы производство, чтобы прежде всего рабочие получали свою заработную плату. Поэтому всем банковским учреждениям было предписано выдавать предприятиям, с которыми они до тех пор состояли в финансовых отношениях, с их счетов необходимые для выдачи заработной платы суммы на основании представленных производственным комиссаром и фабрично-заводским Советом ведомостей. Подобным же образом банки предоставляли денежные средства для оплаты материалов, которые экспроприированные предприятия покупали у частных предприятий. Для расчета же между экспроприированными предприятиями с самого начала была введена система переводов. Предприятиям, не имевшим своего счета в банке и нуждавшимся в деньгах для выплаты заработной платы, предоставлялся государственный кредит. Весь этот порядок являлся лишь временным. После организации производственных, центров эти последние должны были бы вести кассовые операции для всех подведомственных им предприятий. Таким образом функция денег, как средства обращения, была пока сохранена. Это же и давало возможность путем выпуска новых бумажных денег покрывать дефицит государственного хозяйства.
Функция денег как капитала была тотчас же уничтожена. Уплата процентов во всех денежных институтах была прекращена.*
Превращению денежных сумм в производительный капитал мешала грозящая экспроприация, а также невозможность приобрести на рынке материальные элементы производительного капитала. Крупная недвижимость, а также доходные дома в более крупных городах были экспроприированы. Недвижимости малых размеров, крестьянские земли владельцы не продавали ни за какие деньги. Таким образом, если оставить в стороне контрабанду, подпольную торговлю и тому подобные нелегальные операции, которые с развитием государственного распределения благ все больше теряют свое значение, превращение денег в капитал становилось невозможным.
Гораздо труднее уничтожить функцию денег в качестве сокровища, воспрепятствовать тому, чтобы владельцы денежных сумм могли бы реализовывать накопленную еще при капиталистическом строе потенциальную покупательную силу, приобретать всевозможные товары, жить без труда до тех пор, пока не наступит истощение этого денежного запаса. В отношении тех сумм, которые уже приняли форму капитала, приносящего проценты (вклады в кредитных учреждениях), вопрос решался просто. Этим учреждениям было предписано выдавать со всех счетов и вкладов ежемесячно всего 10% и не больше 2 тыс. крон в месяц. Вклады, принадлежавшие одной семье, объединялись на одном счету с тем, чтобы воспрепятствовать снятию со счета месячной нормы по нескольку раз. Радикальнее было бы объявить все счета и вклады аннулированными.
---------------------------------------
* В более поздний период, когда государственным кассам грозила опасность оказаться совершенно без денег и не было ни бумаги, ни технических приспособлений для печатания бумажных знаков, была сделана попытка, шедшая вразрез с принципиальной точкой зрения, пополнить недостаток денег путем восстановления свободных процентных вкладов. Суммы, внесенные после образования Советского правительства наличными деньгами в один из находящихся под государственным контролем банк, считались свободными вкладами и подлежали оплате процентами в размере 4% годовых; владелец мог в любой момент истребовать весь свои вклад полностью. Попытка эта не увенчалась успехом. Только весьма незначительные суммы были внесены в отделения крестьянского центрального кредитного товарищества отсталыми крестьянами, не имевшими ясного представления о происшедшем социальном перевороте.
-----------------------------------------
Но мы избегали этого, считаясь, во-первых, с иностранцами, а во-вторых, и ввиду невозможности немедленно осуществить государственное обеспечение всех неработоспособных. Мы хотели избежать того, чтобы в результате аннулирования счетов и вкладов нетрудоспособные старики и больные очутились бы сразу в нищете, без всяких средств к жизни. Полное аннулирование должно было произойти только после организации государственного обеспечения всех нетрудоспособных.
Для уничтожения покупательной силы денег, накопленных в виде сокровища,— мы имеем в виду те миллиарды крон, которые находились в руках крестьян и буржуазии (последняя, ввиду «неясности» политического положения, также держала у себя постоянно большие суммы наличных денег),— теоретически возможны три пути.
1. Самым радикальным средством было бы объявить недействительными все бумажные деньги, выпущенные при капиталистическом строе, и ввести в оборот новые знаки. Это средство сразу уничтожило бы покупательную силу денег, накопленных ранее, но оно предполагает, что политическая власть нового, пролетарского государства очень сильна, что она достаточна для того, чтобы заставить крестьян принимать новые деньги. Но вначале пролетарское государство в меновых сделках с крестьянами является экономически более слабой стороной и потому, что оно должно получать от крестьян большее по общей их денежной стоимости количество благ, чем оно в состоянии предоставить им в виде изделий городской промышленности, и должно пополнять разницу каким-нибудь формальным платежным средством5, и потому, что крестьяне менее нуждаются в благах, предоставляемых им государством, чем городской пролетариат в сельскохозяйственных продуктах. Поэтому в начале диктатуры вряд ли возможно использовать это наиболее радикальное средство и применение его необычайно затрудняло бы продовольственное снабжение городов.
2. Другое средство заключалось бы в том, чтобы радикальным обесценением денежной единицы понизить до минимума покупательную силу накопленных денежных сокровищ. Пролетарское государство и без того не может избегнуть обесценения денег, так как для покрытия дефицита у него нет иного пути, кроме все новых и новых выпусков денежных знаков.
Спрашивается, однако, следует ли принципиально ставить себе целью обесценение денег или же, наоборот, развивая безденежные расчеты и устанавливая цены на производимые в государственных предприятиях блага в размере их стоимости производства, стремиться к дальнейшему увеличению количества денег и их обесценению?
Быстрое и непрерывное обесценение денег вредно в том отношении, что оно препятствует устойчивости заработной платы, вызывает борьбу за заработную плату и постоянные недоразумения между пролетариатом и пролетарским государством, вызывает необходимость постоянно повышать заработную плату, затрудняет калькуляцию и делает невозможным составление и осуществление правильного финансового плана. Решение вопроса: стремиться ли к обесценению или нет — зависит в конце концов от того, каких размеров фактически достигают накопленные в руках зажиточных слоев суммы денежных знаков.
3. Третий и окончательный путь — предоставить деньгам умереть собственной смертью. Пролетарское государство принципиально имеет дело только с потребительскими благами, оно является продуктовым хозяйством. По мере организации государственного хозяйства деньги прежде всего исчезают из оборота между общественными предприятиями. Угольные шахты без посредства денег снабжают углем железные дороги и металлургические заводы. Металлургические заводы снабжают железом машиностроительные заводы, а эти последние доставляют машины государственным земледельческим хозяйствам, и все это без посредства денег. Рабочие получают все увеличивающуюся часть своей платы натурой (квартира, отопление, хлеб, мясо и т. д.).
Чем лучше организовано общественное производство и распределение, чем глубже оно проникает в весь хозяйственный организм страны, тем скорее и крестьяне должны будут приспособиться к системе продуктового хозяйства, тем труднее для них станет реализация потенциальной покупательной силы унаследованного от капитализма денежного запаса. Они должны будут в обмен на производимые в государственном хозяйстве продукты давать свои собственные продукты, уплачивать налоги натурой. Деньги отмирают и в качестве орудия обращения — еще прежде, чем совершится добровольный отказ крестьян от частной собственности на средства производства. Вместе с тем окончательно решается вопрос о накопленных денежных сокровищах. Но это предполагает уже значительное укрепление — организационное и политическое — пролетарского государства, равно как и бездефицитное финансовое хозяйство, уже не нуждающееся для формального покрытия дефицита в выпуске новых бумажных денег.
Аннулирование, обесценение и отмирание денег — вот три возможные формы уничтожения покупательной силы накопленных бумажных денег. Эти методы не исключают друг друга: всякое пролетарское правительство будет стремиться к организации продуктового, обобществленного хозяйства и к уничтожению возможно скорее тех функций денег, какие свойственны им при капиталистическом строе. Всякое пролетарское правительство будет вынуждено прибегать к выпуску бумажных денег для покрытия дефицита государственного финансового хозяйства и таким образом обесценивать перешедшие от капитализма запасы наличных денег. Возможно, наконец, что еще до окончательного отмирания денег наступит такой момент, когда можно будет одним ударом покончить с процессом обесценения денег и объявить старые деньги недействительными. Применение того или иного метода решения вопроса зависит от конкретной исторической и политической обстановки.
Для Венгерской Республики вследствие стечения своеобразных обстоятельств решение денежной проблемы оказалось особенно трудным. При капитализме Венгрия не имела собственной валюты. Билеты австро-венгерского банка служили в качестве денег и после распада австро-венгерской монархии во всех образовавшихся новых государствах, причем в некоторых из них деньги штемпелевались, однако штемпель очень легко было подделать. Печатный станок находился в Вене. Новые государства покрывали свою нужду в деньгах с помощью банкнот, получаемых от эмиссионного банка в форме текущего кредита.
Для пролетарской Венгрии эмиссионный банк, конечно, закрыл кредит. Однако для покрытия государственных расходов, в особенности расходов на вспыхнувшую вскоре войну*, деньги были необходимы. В Будапеште эмиссионный банк мог печатать только билеты достоинством в 200 и 25 крон. Их и стали печатать, когда иссяк имевшийся запас банкнот**. Но эти билеты в 200 и 25 крон, впервые пущенные в обращение в последнюю неделю войны, в тексте которых значилось, что к концу июня 1919 г. они будут изъяты из обращения, никогда не пользовались доверием крестьян. Неудачная мысль печатать билеты только с одной стороны сделала эти «белые деньги» крайне непопулярными. До установления диктатуры, когда во всех образовавшихся из австро-венгерской монархии новых государствах старые «синие деньги» обращались наравне с «белыми», отказ крестьян принимать «белые деньги» не имел особенного значения: крестьянам давали «синие деньги», а «белые» пускали в оборот в городах. Но на третий месяц существования в руках у Советского правительства оставались только «белые деньги» ***, которые в пограничных с Венгрией новых государствах не признавались законным платежным средством, так как австро-венгерский банк объявил напечатанные Советской Республикой «белые деньги» недействительными, да и вообще изымал из обращения все билеты в 200 и 25 крон.
Крестьяне с еще большим недоверием относились к новым билетам, чем к старым.
Повторилось хорошо известное в истории денежного обращения явление: худшие деньги вытесняли из обращения лучшие. «Синие деньги» стали прятать и не выпускать из рук. Каждый старался сбыть «белые деньги». При
---------------------------------------------
* Имеются в виду гражданская война и интервенция против Венгерской Советской власти.— Прим. ред.
** Здесь не было никакой «подделки билетов», как часто утверждают. Билеты, печатавшиеся Советским правительством, обозначались другой серией, чем те, которые были отпечатаны при старом режиме; обстоятельство, которое, кстати сказать, было обильно использовано контрреволюционной агитацией для дискредитирования советских денег. Печатание старых образцов совершалось с ведома руководителей австро-венгерского банка. Это по существу был принудительный заем, совершенный из государственного банка данной страны.
*** В государственных кассах и в эмиссионном банке Советское правительство нашло около 2 млрд. крон; из них билетов в 200 крон — на 1400 млн. Они уже тогда имели довольно ограниченную сферу обращения.
---------------------------------------------
покупке продовольственных и других продуктов крестьянского хозяйства возникали чрезвычайные трудности. Крестьяне требовали, чтобы им за их продукты платили «синими деньгами». Железнодорожники, государственные служащие и рабочие в провинции испытывали величайшие затруднения, так как на «белые деньги» они ничего не могли купить у крестьян. Финансовая секция Советского правительства ежедневно осаждалась депутациями, требовавшими уплаты «синими деньгами».
Чем ближе к границе государства, тем положение становилось хуже: «синие деньги» по ту сторону границы считались законным платежным средством, «белые деньги» не принимались совсем.
Установилось дизажио на «белые деньги» по отношению «к синим», обусловленное, с одной стороны, более низким уровнем цен в соседних государствах, а с другой -отказом крестьян принимать «белые деньги», что частью объяснялось сельским консерватизмом, частью же — недоверием к революционному правительству.
При таких совершенно своеобразных обстоятельствах Советскому правительству не оставалось ничего другого, как ввести новую бумажную валюту. Билеты австро-венгерского банка — как «синие», так и «белые» — были лишены права платежного средства: «синие» билеты высокого достоинства — немедленно, а «белые» и мелкие «синие» билеты — через короткий срок. «Синие» деньги были объявлены иностранной валютой. Одновременно через почтовые сберегательные кассы, популярнейшее денежное учреждение Венгрии, были выпущены новые билеты достоинством в 5, 10 и 20 крон; они были объявлены законным платежным средством, и за отказ принимать их было установлено суровое наказание. Прежние билеты, как «синие», так и «белые», обменивались по номинальной стоимости. Ввиду недостатка в мелких деньгах, а особенно из-за красивой отделки новых бумажных знаков эти последние принимались населением охотнее, чем «белые деньги».
Но если и наступило некоторое облегчение, все же проблема денег не была разрешена. В той сфере хозяйственной жизни, которая уже получила общественную организацию, в обороте между экспроприированными предприятиями и в торговле произведенными ими изделиями, как и вообще почти во всем городском обороте, замена старых денег новыми прошла без всяких затруднений. Крестьяне, однако, оказывали сопротивление, они не принимали новых денег и не обменивали на них в назначенный срок свои «синие деньги». Государство не обладало достаточной властью, чтобы принудить их к этому, ни экономически (потому что частное хозяйство, по указанным выше причинам, было пока сильнее обобществленного хозяйства, к организации которого только еще приступили), ни политически (потому что пролетарское государство в провинции не имело в своем распоряжении достаточного числа действительно преданных ему людей, могущих вступить в борьбу с богатыми крестьянами).
Таким образом, в отношении денег создалось своеобразное положение. В одной и той же стране образовались две отдельные системы хозяйства с различными валютами: учреждения обобществленного хозяйства в расчетах между собой пользовались в качестве средства обращения новыми деньгами, государство также платило рабочим и служащим новыми деньгами и давало им за них все те блага, которыми оно располагало. Крестьянин же и все частные предприятия составляли другую систему хозяйства, отдельные члены которой во взаимных расчетах использовали в качестве платежного средства «синие деньги», при расчетах с учреждениями обобществленного хозяйства частные лица употребляли попадавшие в их руки новые билеты. В то же время все лица, подчиненные государственной системе, должны были расплачиваться с крестьянами «синими деньгами», поскольку дело не могло ограничиваться только непосредственным применением силы.
Государственный служащий получал, например, жалование «белыми деньгами». Этими деньгами он мог заплатить за квартиру и за все предметы, которые ему давало государство, но он не мог купить на них у крестьян ни одного яйца.
Так как частный сектор имел по отношению к государственному активный торговый и платежный баланс (поскольку государство покупало у крестьян больше, чем крестьяне могли купить у него), то все «синие деньги» постепенно перешли во владение членов частного сектора и приобрели значительное ажио по отношению к «белым деньгам». Создавалась запрещенная (но тем не менее процветавшая) торговля обоими сортами денег; при этом дизажио новых денег составляло к концу пролетарской диктатуры 50%.
Частнохозяйственный сектор пользовался еще тем громадным преимуществом, что используемые им средства обращения являлись законным платежным средством в соседних государствах, иногда непосредственно, иногда же после несложной процедуры штемпелевания. Также и на мировом рынке эти деньги считались признанной валютой. Новые же деньги Советского правительства бойкотировались всеми капиталистическими государствами, так что в отношениях с капиталистическими иностранными государствами (с некапиталистическими странами мы не имели никаких связей) Советское правительство тоже должно было пользоваться «синими деньгами».
Чтобы выйти из создавшегося тяжелого положения, Советское правительство, не имея технической возможности перепечатывать старые билеты, вынуждено было преждевременно аннулировать старые деньги и ввести новую денежную систему: преждевременно потому, что общественнохозяйствениая система не успела еще развиться настолько, чтобы подчинить себе частнохозяйственную и навязать ей новые деньги путем экономических средств, а политическая власть нового государства не была достаточно сильной, чтобы добиться этого принуждением.
|
|
|
|
